Зеркальный мир
Тарас Бурмистров. Ироническая Хроника
10 декабря 2003 года
Вчера около полуночи избирательная комиссия Чеченской
республики подвела официальные итоги выборов депутатов
Госдумы. Как сообщил председатель избирательной комиссии
Абдул-Керим Арсаханов, в Чечне за "Единую Россию" высказались
80,91% избирателей; на второе место в республике вышел "Союз
правых сил" с 5,1% голосов. Партия ЛДПР и блок "Родина"
в Чечне получили ничтожно мало, не более полутора процентов
голосов.
Эта сухая сводка, когда я ознакомился с ней в интернете, вызвала
у меня подобие мистического трепета. Главный герой набоковской
"Лолиты", потеряв рассудок, первым делом, сидя за рулем, перевел
свою машину на левую сторону шоссе, ощутив "этакое приятное
таяние под ложечкой" и "зуд самого возвышенного порядка":
"Тихо, задумчиво, не быстрее двадцати миль в час, я углублялся
в странный, зеркальный мир". Чечня, с тех как я узнал о ней,
и казалась мне всегда таким зеркальным миром, но только теперь
я получил этому ясное документальное подтверждение.
В российской политической системе Чеченская республика,
на первый взгляд выглядящая этаким инородным телом и
"отрезанным ломтем", играет ключевую и совершенно
исключительную роль. Без "гор Ичкерии далекой", по словам
Лермонтова, наш политический ландшафт был бы устроен совсем
по-другому, в то время как изъятие из него Москвы и
Петербурга (например, с перемещением столицы в Бологое)
не отразилось бы на нем ни малейшим образом. Во вчерашнем
"Коммерсанте" на первой странице я видел репортаж о выборах
в Башкирии, которые, по утверждению газеты, напоминали
"ночные партизанские бои", причем больше всего меня позабавил
подзаголовок этой заметки: "Что бывает на региональных выборах,
если кремлевские не договорятся с питерскими". Речь шла о балансе
сил между двумя главными группировками во власти, на этот раз
не столковавшимися по вопросу о будущем башкирского президента
Рахимова; но эти "большие игры" происходили были точно
по такому же сценарию, если бы обе российских столицы
и не обладали таким весомым голосом в нашей внутренней
политике (как это происходит на Украине, где соперничают
не киевский и харьковский, а донецкий и днепропетровский
кланы). Напротив, Чечня - это краеугольный камень, на котором
держится вся российская властная вертикаль; мне даже трудно
представить, как без этого универсального инструмента
производились бы у нас самые простые политические действия,
как вообще функционировала бы наша правящая система.
Начало президентской гонки, о котором Совет Федерации
должен объявить завтра, было отмечено выстрелом из "стартового
пистолета" особого рода - взрывом в Москве у гостинице
"Националь". Так она и будет проходить, эта кампания: чем выше
градус напряженности в обществе, тем больше процентов наберет
наш главный кандидат в президенты (а каждый его процент на
будущих выборах - это добавочное расширение полномочий, если
не юридическое, то морально-психологическое). Заметим, что
боевики не взяли на себя ответственность за этот теракт: их сайт
kavkaz.tv даже меланхолически констатировал, что эти взрывы
"произошли на исходе четвертого года правления президента
Путина, который пришел во власть после таинственных взрывов
в Москве в 1999 году под лозунгом установления безопасности
в стране и мести за военное поражение в Чечне в 1994-1996 годах".
Странно, зачем столь откровенным ребятам понадобились такие
иносказания; но то, о чем Басаев и Удугов говорят эзоповым языком,
не мне открывать для широкой публики.
Такую же важную роль чеченская тема играла и в только что
закончившихся парламентских выборах. Все "мирные" партии,
как известно, их проиграли; в то же время "боевые" политические
силы, озвучив два-три воинственных лозунга, приобрели, по моим
оценкам, полутора-, а то и двукратное расширение электоральной
базы. Чечня, таким образом, давно превратилась из реальной
местности на Северном Кавказе в миф и символ, что-то похожее
на кошмарный сон, позабытый утром по пробуждении и вдруг
всплывающий из подсознания посреди рабочего дня, где-нибудь
в офисе, за чашечкой сладкого кофе, и заставляющий леденеть
от ужаса, пока холодные пупырышки не высыпают на спине
под рубашкой.
В мрачном подполье русской культуры и национального
самосознания Чечня играет роль некого абсолютного антипода,
этакой "анти-России". Тончайшая игра на подавлении и вытеснении
этого "коллективного подсознательного", с одной стороны, и его
эффектном периодическом извлечении на свет Божий, с другой,
составляет суть теперешней властной политики. "Если вы
не проголосуете за меня, Чечня докатится до Москвы и расширится
до размеров России" - почти открытым текстом говорят все, кто
претендует сейчас на народные симпатии. И это срабатывает,
воздействуя на умы так, как ничто иное. На этом держится
и фантастическая популярность президента Путина, который
выступает в роли главного и одновременно последнего бастиона
на пути диких орд, рвущихся сюда с Кавказа. Страх перед Чечней -
это страх перед особым "перевернутым миром", "миром наизнанку",
своеобразное опасение как-нибудь невзначай провалиться в зеркало,
где все так, как у нас, только шиворот-навыворот. "Левое" и
"правое" недаром приобрели такую глубокую символику в мировой
культуре; смена этих начал одного на другое приводит к полной
перемене сущности. Когда лидер КПРФ Геннадий Зюганов заявил
как-то, что "Россия - это левая страна по своей сути и своим
убеждениям", он даже не обратил внимания, как комично и
многозначно прозвучала его фраза. Но он был неправ: хотя наша
родина и давала в отдельные свои исторические периоды повод
для такой уничтожающей характеристики, по большому счету это,
конечно, преувеличение; Россия - такая же страна, как и другие.
Когда свыкаешься с мыслью, что Чечня - это такое магическое
слово, грамотное употребление которого в речи того или иного
политика приводит к ощутимому повышению процента избирателей,
голосующих за него на очередных выборах, попытка прояснить
уровень поддержки этого политика в самой Чечне выглядит чем-то
до предела абсурдным. Пугать чеченцев Чечней было бы странно,
если не сказать более. Все наши политические силы, равно как и
идеологические конструкции вплоть до национальной идеи могут
существовать только на одном фундаменте: на зыбком и страшном
хаосе, шевелящемся где-то на юге России и с большим трудом
удерживаемом в своих рамках. В восприятии жителей Чеченской
республики все эти возвышенные теоретические и мифологические
построения, в свою очередь, должны казаться чем-то находящимся
за пределами здравого смысла. Тем интереснее выяснить, что
произойдет, если в самой гуще этого темного хаоса, в сердцевине
чеченского "параллельного мира" поставить кабинку для
голосования и узнать, как воспринимается там, в зазеркалье,
наш расположенный по эту сторону зеркала мир. Но неожиданностей
не случилось, все и произошло ровно так, как должно было -
"с точностью до наоборот". Если ЛДПР и "Родина" в России
набрали больше, чем ожидалось, то в Чечне за них не проголосовал
почти никто. СПС у нас не дотянула до пятипроцентного барьера,
а у них, наоборот, его превысила. Только рейтинг Путина с его
"Единой Россией" что здесь, что там держится на одном и том же
уровне, в диапазоне 70-80%. Остается сделать вывод,
что Владимир Владимирович, по-видимому, является фигурой
настолько трансцендентной по отношению к любым мирам,
что в любой системе координат уровень его поддержки остается
неизменно высоким, вне зависимости от точки зрения
наблюдателя.
Другие выпуски "Хроники", а также литературные произведения
Тараса Бурмистрова смотрите на его сайтах:
http://tbv.spb.ru,
http://www.cl.spb.ru/tb, а также в библиотеке Мошкова
http://lib.ru/NEWPROZA/BOURMISTROV/
|